45. Теория подготовки кадров (по Платону)

Советские исследователи неоднократно упрекали Платона в том, что в "Государстве" имеются лишь редкие упоминания о рабах, что работники, занятые хозяйственной деятельностью, подвергаются "нравственной дискриминации" и потому – де "труд, как таковой, Платона не интересует", а в целом в платоновской утопии философское понятие справедливости получило классовую точку зрения аристократически мыслящей части древнегреческого рабовладельческого общества. Все это так, но в то же самое время не совсем точно, и в какой-то мере даже неправильно. Во-первых, рабы, как отмечалось в четвертой книге настоящего исследования, не были движущей силой истории того времени. Они играли лишь пассивную роль, наблюдая за происходящими событиями в государстве и подключаясь в зависимости от обстоятельств к тому общественно-политическому союзу, от которого могли ожидать наибольшую пользу для себя. Во-вторых, свободные земледельцы, ремесленники и торговцы еще не стали движущей силой истории. Их время наступило намного позднее, в период крушения феодального строя. И потому Платон, руководствуясь разработанными им правилами диалектики, сделал совершенно правильно, исключив их из рассмотрения структуры совершенного государства. В-третьих, в соответствии с четвертой предпосылкой, Платон вывел из сферы анализа экономические законы, определяющие взаимо-
отношения субъектов хозяйствования. В итоге, отсекая все лишнее, он сосредоточил свое внимание на законодательных установлениях, определяющих и регулирующих психологию общественных отношений внутри всего лишь двух социальных слоев государства: правителей и стражей, – для которых остальная часть населения, называемая по обстоятельствам то "гражданами", то "народом", а то и "толпой", оказывается всего лишь историческим фоном, обусловливающим эволюцию государственной власти от ее "совершенной" формы к тому или иному "извращенному" (несовершенному) виду. Соответственно уменьшился размер блок-матрицы (49.3.1) с 11×11 до своего минимума 2×2, что не только упростило методологию анализа, но и позволило рассмотреть целый ряд довольно сложных вопросов, недоступных ранее для ис-
следования при большом числе действующих лиц в системе внутригосударственных отношений.

Стражи в совершенном государстве выполняют две основные функции – военную и административную. Те из них, кто занимается административными (чиновничьими) функциями, комплектуются вместе с правителями из социальной группы философов, или интеллигенции, если говорить по-современному. И современники, и последующие поколения философов критически и с солидной долей скептицизма восприняли это предположение Платона, который и сам уделил немало места тому, чтобы, с одной стороны, показать, насколько неодобрительно относятся к философам все остальные слои современного ему общества, а с другой – убедить, что именно такое решение обеспечит благоприятные условия для развития совершенного государства.

В пятой книге "Государства" Платон прямо заявляет, что "пока в государствах не будут властвовать философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино – государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди, а их много, которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор государствам не избавиться от тех зол, да и не станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света то государственное устройство, которое мы только что описали словесно" как совершенное государство. И после детального описания этой проблемы уже в седьмой книге делает следующее предупреждение: "Если мы подберем людей здравых телом и духом и воспитаем их на возвышенных знаниях и усиленных упражнениях, то самой справедливости не в чем будет нас упрекнуть и мы сохраним в целости и государство, и его строй; а если мы возьмем неподходящих для этого людей, то все у нас выйдет наоборот и еще больше насмешек обрушится на философию", то есть в данном случае – на науку, как таковую.

Во избежание последнего Платон выдвигает довольно серьезные требования не только к подготовке, но и к личности самого философа. К своей будущей деятельности он должен готовиться с юных лет (как и представители всех остальных профессий). При этом будущие философы "должны непрестанно заботиться о своем теле, пока они растут и мужают, философии это будет в пользу", и "непременно должны в свои юные годы основательно знакомиться с военным делом. Кто во всем этом – в трудах, науках, в опасностях – всегда будет выказывать себя самым находчивым, тех надо занести в особый список" (то есть внести, как сейчас говорят, в "номенклатурный резерв"). В 20 лет этим юношам "должен быть сделан общий обзор" всех наук, "порознь преподававшихся им, когда они были детьми, чтобы показать их сродство между собою и с природой бытия (вот то промежуточное звено в образовании, предназначенное для отработки концептуального мышления, которое до сих пор не заметила современная педагогика и не использует в подготовке будущих специалистов, отличающихся узкой специализацией в обучении и еще более узким кругозором в общественной жизни). Это самая главная проверка (решающий этап тестирования на общенаучную прочность, если пользоваться современной терминологией), имеются у человека природные данные для занятий диалектикой или нет. Кто способен все обозреть, тот – диалектик, кому же это не под силу, тот – нет. Кто наиболее отличается в этом, кто будет стойким в науках, на войне и во всем том, что предписано законом, когда им исполнится 30 лет, надо будет опять-таки произвести отбор", исходя из того, что отбор следует производить не из пожилых, поскольку, "старея, к этому он становится способен еще менее, чем к бегу", а из молодежи, ибо "именно юношам принадлежат все великие и многочисленные труды".

Суть этого отбора, который следует проводить "с величайшей осторожностью", вытекает из практического наблюдения за подростками, которые "едва вкусили от таких (философских. – Авт.) рассуждений, злоупотребляют ими ради забавы, увлекаясь противоречиями и подражая тем, кто их опровергает, да и сами берутся опровергать других, испытывая удовольствие от того, что своими доводами они, словно щенки, тащат и рвут на части всех, кто им подвергнется" (это очень точное описание признаков так называемой "звездной" болезни, когда, получив первый в своей жизни высокий пост, или всего лишь ответственное поручение, его обладатель решает, что уже взял, как говорят, "бога за бороду" и может позволить себе распоряжаться предоставленной ему властью как ему вздумается). Достойный кандидат в философы никогда "не захочет принимать участие в подобном бесчинстве; скорее он будет подражать человеку, желающему в беседе дойти до истины, чем тому, кто противоречит ради забавы, в шутку. Он и сам будет сдержан, и занятие свое сделает почетным, а не презренным".

Эта мера предосторожности позволит "допускать к отвлеченным рассуждениям лишь упорядоченные и стойкие натуры, а не так, как теперь, когда за это берутся кто попало, в том числе совсем неподходящие люди" (опять-таки очень точное наблюдение, характерное как для того, так и для нашего времени, решившего, что в процессе так называемых рыночных реформ методом естественного отбора сам по себе обнаружится "эффективный хозяин", но, как оказалось, из-за этого экономика вошла в крутое пике катастрофического десятилетнего кризиса быстрее, чем этот "хозяин" появился). Через пять лет углубленного изучения философии (в данном случае не только общетеоретических знаний, но и, вполне вероятно, науки управления) претенденты на высокое звание "будут вынуждены вновь спуститься в ту пещеру", то есть в сферу практической деятельности, где "их надо будет заставить занять государственные должности – как военные, так и другие, подобающие молодым людям, пусть они никому не уступят и в опытности". А еще через пятнадцать лет, "когда им будет пятьдесят, то тех из них, кто уцелел и всячески отличился, – как на деле, так и в познаниях – пора будет привести к окончательной цели – заставить их устремить ввысь свой духовный взор и взглянуть на то самое, что дает всему свет, а увидев благо (знания – Авт.) само по себе, взять его за образец и упорядочить и государство, и частных лиц, а также и самих себя – каждого в свой черед – на весь остаток своей жизни".

Сказать, что это утопия, было бы не совсем верно, так как хаотически, интуитивно, но все-таки примерно в такой же последовательности происходит отбор кадров в реальной жизни. Все дело в том, что Платон представлял себе этот вопрос более широко и масштабно, как особую сферу государственной политики, направленной на целеустремленное воспитание и практическое использование специально подготовленных кадров в системе государственного управления. Мало того, вышеописанное вполне удовлетворяет высоким требованиям современного менеджмента (то есть самого модного ныне течения в науке управления), который сформулировал огромный список критериев, предъявляемых претендентам на руководящие должности, но пока что ни словом не обмолвился, откуда они должны появиться. Вот где кроется основная причина так называемой "утечки умов", благодаря которой национальные кадры переманиваются за рубеж, в богатые страны, руководство которых, в свою очередь, или совсем не представляет себе, как готовить соответствующих специалистов у себя на родине, или вовсе не желает тратиться на это дорогостоящее занятие, даже во имя интеллектуального развития собственных граждан, чтобы какая-то часть из них превратилась в "философов", к моральным, психологическим и нравственным качествам которых Платон предъявляет довольно жесткие требования, предполагающие, что философ должен:

обладать "любовью к своему государству, испытанной и в радости и в горе, и должно быть заметно, что от этого своего правила он не откажется ни при каких трудностях, опасностях или иных превратностях", "страстным влечением к познанию, приот-
крывающего ему вечно сущее и не изменяемое возникновением и уничтожением бытие", "любознательностью", "стремлением к истине", "памятью, чтобы не быть пустым в отношении знаний", "прирожденной тонкостью ума", "остроумием", "проницательностью", "исключительно одаренной натурой";

иметь "правдивость, решительное неприятие какой бы то ни было лжи, ненависть к ней и любовь к истине" (исключением является так называемая "ложь во спасение", которую, по Платону, должны исповедовать и правильно употреблять государственные мужи во благо самих же граждан), "здоровый и справедливый нрав", "хорошие способности и возвышенный образ мыслей";

быть "кротким в общении", "великодушным", "мужественным", "по-юношески задорным", "трудолюбивым", "твердым", "рассудительным и ничуть не корыстолюбивым, – ведь растрачивать себя на то, ради чего люди гонятся за деньгами, подходило бы кому угодно, только не ему";

избегать "мелочности – злейшего врага души, которой предназначено вечно стремиться к божественному и человеческому в их целокупности (это одно из требований диалектики, предполагающей способность видеть единое во множестве, но не наоборот);

не поддаваться "порче натуры", из-за которой "много бывает промахов".

Платон прекрасно понимает, что "указанное сочетание редко встречается", и тем не менее настаивает на том, что "человек должен в полной мере обладать и теми, и этими свойствами, иначе не стоит давать ему столь тщательное воспитание, упражнять его во многих науках, наблюдая, способен ли он их убояться, подобно тому как робеют люди в других случаях, удостаивать почестей и вручать ему власть". Эти высокие требования, принятые во внимание лишь в самой малой степени современным менеджментом, Платон предъявляет к философу-правителю или государственному чиновнику не ради красного словца, а исходя из общей концепции совершенного государства, которого еще нет, но, как уверен Платон, обязательно будет, потому что с не меньшей тщательностью он обосновал и в конечном итоге заключил, что при определенных условиях "осуществление такого строя вполне возможно, и о невозможном мы не говорим. А что это трудно, признáем и мы".

Как теперь уже известно, феодальный строй не оправдал надежд древнегреческого философа. Далеким от идеала оказался и строй капиталистический. Наше время тоже не блещет совершен-
ством. И тем не менее все ближе тот горизонт, за который Платон сумел заглянуть из своего времени и, мало того, предсказать, каким образом возникнет этот образец человека будущего. Если народы "пристально будут вглядываться в две вещи: в то, что по природе справедливо, прекрасно, рассудительно и так далее, и в то, каково же все это в людях", то, смешивая и сочетая качества людей, они создадут прообраз человека, определяемый тем, что уже "Гомер назвал боговидным и богоподобным свойством, присущим людям". Это и есть, по сути дела, основная цель, суть и содержание процесса эволюции человека из его первобытного к наиболее совершенному состоянию, который пост-фактум, то есть по уже известным эпохам антропосоциогенеза человека, нашел свое отражение в табл. 30.1.

Но люди сами по себе не способны к самоулучшению, если одновременно не будет совершенствоваться и само государство. И тут на первое место выходит сословие "стражей", вызвавшее наибольшее число споров и кривотолков со стороны критиков Платона. Однако прежде чем остановиться на этих вопросах, отметим, что к стражам Платон предъявил не менее высокие требования, вполне обоснованно полагая, что они должны быть:

физически крепкими, здоровыми, выносливыми, ловкими, умелыми;

морально устойчивыми, неподкупными, справедливыми, преданными своему народу и любящими свою "мать-отчизну" (сейчас это чувство все более замещается космополитизмом, то есть любовью к деньгам и соответственно к той стране, где платят больше);

духовно возвышенными, обладающими "яростным духом", мужеством и в то же время незлобивым характером;

нравственно закаленными, способными "к мудрости и познанию", правдивыми и честными;

разумными и высокознающими специалистами в арифметике, ибо "счет и число обеспечивают познание чистого бытия"; геометрии и стереометрии, необходимых в военном деле и практических знаниях; астрономии, дающей знания, нужные для земледелия и мореплавания, и служащие источником познания "подлинного бытия"; музыке, развивающей "чувство гармонии" и дающей "действительно полезное для исследования красоты и блага", диалектике, позволяющей "увидеть самоё истину", развивающей "способность рассуждать" и "сплести воедино" видимую "несогласованность бытия" как в статике, так и со всех точек зрения в динамике (высказав глубокие и страстновозвышенные суждения о "диалектике", Платон предлагает "не спорить о названии" этой области человеческих знаний, которое тем не менее сохранилось до сих пор как самостоятельное понятие, а также в виде словосочетаний: "диалектический материализм" для научного знания и "диалектический идеализм" для всех прочих мистических представлений об окружающем мире).

Принимая во внимание, что для ремесленника, как засвидетельствовал в "Политике" Аристотель, "обычными предметами обучения являются четыре: грамматика, гимнастика, музыка и иногда рисование", можно считать, что стражи получали высшее, а философы, предназначенные быть начальствующими лицами среди стражей и правителями государства, – академическое по тем временам образование. При этом Платон специально подчеркивает, что обучение должно быть государственным, а не частным, чтобы будущие стражи изучали не избранные предметы, а полный курс наук как общеобразовательных, так и специальных.

Примеры и факты

1. Идеологию избирательного подхода к обучению молодежи наглядно продемонстрировал в известной пьесе "Недоросль" (1783) Данил Иванович Фонвизин (1745-1792), выходец из богатой дворянской семьи, получивший в Московском университете отличное образование, свободомыслящий литератор, занявший в 1769 г. должность секретаря Коллегии иностранных дел и оставивший государственную службу в 1782 г., а потому хорошо знавший быт и порядки в дворянских кругах своего времени. В четвертом действии пьесы госпожа Простакова, мать недоросля Митрофана, объявившего родителям: "Не хочу учиться, хочу жениться", – по поводу рассуждений о пользе изучения географии, которая нужна хотя бы для того, что "ежили б случилось ехать, так знаешь куда ехать", – ответила безыскусно просто: "Да извозчики-то на что ж? Это их дело. Это таки и наука-то не дворянская… Без наук люди живут и жили. Покойный батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду". (Это ли не еще один пример "скупого рыцаря" по А.С. Пушкину, рассмотренный в пятой книге настоящего исследования). Суть дворянского мировоззрения в этом высказывании выявлена более чем красноречиво.

2. В этой связи весьма показателен опрос, проведенный, по сообщению РИА "Новости", среди молодых американцев в возрасте от 18 до 24 лет, из которых на карте страны штат Нью-Йорк нашла только треть опрошенных, соседний штат Нью-Джерси – и того меньше, на карте мира Афганистан, который США разбомбили, отыскали только 17%, Ирак, с которым США собрались воевать, – 13%, а собственную страну – всего лишь 11%. В итоге молодежь США замкнула по знанию географии "девятку" развитых стран мира, где проводился этот опрос (Американська молодь не знає географії власної країни // Урядовий кур’єр – 2002. – 22 лист.). В этой связи нет ничего удивительного в том, что Президент США Джордж Буш во время выборов неоднократно попадал впросак со своим незнанием географии, а после выборов вызвал международный скандал, поскольку на весь мир озвучил, будто бы Словению возглавляет президент Словакии.

Высокие качества стражей Платон намечал достигнуть посредством постижения "гимнастического" и "мусического" (гуманитарного – по современной терминологии) искусства. Первый вид обучения воспитывал, как сейчас говорят, "здоровый дух в здоровом теле", что было немаловажно в условиях низкого уровня развития медицинских услуг, качество предоставления которых к тому же, по наблюдениям и соответствующим высказываниям Платона, оставляло желать лучшего. Мусическое искусство, включая риторику, поэзию и песнопение, было призвано обеспечить высокие нравственные, моральные и духовные начала в предполагаемом облике стража. В итоге, отметив, что, например, "кузнецов гораздо больше подлинных стражей" и что "сравнительно со всеми остальными, у кого есть какое-нибудь знание и кто по нему так прозывается, стражей будет все меньше", как это и показано на рис. 49.2, Платон заключает, что "государство, основанное согласно природе, всецело было бы мудрым благодаря совсем небольшой части населения, которая стоит во главе и управляет, и ее знанию".

Как трезвомыслящий философ Платон прекрасно изучил психологию своего времени и его развращающее влияние даже на самые высокие натуры той эпохи и потому решил обособить сословие стражей от окружающего мира посредством их расселения в отдельном лагере, отмены частной собственности и установления общности имущества, уравнивания в правах мужчин и женщин, которые наравне с первыми несут военную службу или выполняют высокие обязанности правителя, и введения общности жен и детей в их внутренней среде. Именно эти три мероприятия, вполне возможные при определенных теоретических предпосылках, с одной стороны, вызвали самые ожесточенные нападки на Платона, а с другой – послужили основанием для того, чтобы назвать "совершенное" государство Платона утопией. Но самое странное и парадоксальное заключалось в том, что критики Платона совершенно упустили из виду как приведенные Платоном побудительные причины объективной необходимости реализации этих мероприятий, так и то, что ни в том, ни в другом случае не было придумано ничего сверхъестественного.

Аристотель, первым высказавший свое неодобрение по этому поводу, сам же и подтвердил, что "в верхней Ливии у некоторых племен существует общность жен, а новорожденные распределяются между родителями на основании сходства". Чтобы не вызвать раздоров по поводу такого "распределения" детей, а также исключить возможность разделения детей на "своих" и "чужих", что также могло вызвать раздоры внутри сословия стражей, которое от всех остальных социальных слоев государства должно было отличаться монолитностью и единством своих рядов, Платон всего лишь несколько усовершенствовал этот обычай, сделав всех стражей равноправными родителями всех детей внутри своего сословия. К этому можно добавить, что такой же обычай отметил и Геродот у агафирсов – западной ветви древнерусских славян, отличавшихся "мягкостью нравов" и общностью жен, чтобы "всем быть братьями между собой и родными и не возбуждать друг в друге ни зависти, ни вражды".

По поводу же того, что среди стражей "никто не должен обладать частной собственностью, если в том нет крайней необходимости", и, мало того, "ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий", то это явно антикоррупционное по современной терминологии мероприятие вполне компенсировалось тем, что "сами они и их дети снабжаются продовольствием и всем прочим, что нужно для жизни; и почетные дары они получают от своего государства еще при жизни, а по смерти они получают достойное погребение. Припасы, необходимые для рассудительных и мужественных знатоков военного дела, они должны получать от остальных граждан в уплату за то, что их охраняют. Количества припасов должно хватать стражам на год, но без излишка". Иными словами, стражи находятся на полном государственном (общественном) обеспечении.

Это только сейчас стало понятно, что дешевое правительство, как любят говорить западные специалисты, слишком дорого обходится государству. А тогда это надо было еще доказать, поскольку воины снабжались и обеспечивались необходимым за свой собственный счет или снаряжались за счет всей общины, если у них не хватало собственных средств. Управление тоже осуществлялось на общественных началах, как об этом косвенно говорит вышеприведенная цитата Платона о потерях справедливого человека, который, честно исполняя государственные обязанности, имеет одни лишь убытки. Именно поэтому совершенно не случайно Платон уделил много места, тому, чтобы доказать необходимость выполнения управленческих функций специально под-
готовленными людьми, и потому настаивал на том, что труд по управлению должен оплачиваться гражданами государства, а также на том, что "в качестве самых тщательных стражей следует ставить философов", и если последние не будут испытывать особого желания к подобной деятельности, то "их надо будет заставить занять государственные должности, потому что так необходимо для государства".

Таким образом, и в этих вопросах не содержится ничего утопического. Хотя, как отметил Платон по поводу общности жен и детей, "сказать, что это осуществимо – не поверят, а если бы это и осуществилось вполне, то с недоверием отнеслись бы к тому, что это и есть самое лучшее". Поэтому в данном случае правильнее всего говорить не об утопичности задуманного, а об ошибках в обосновании самих мероприятий (современные реформаторы, кстати, делают ошибок в десятки раз больше, но, как ни странно, ни один из них не удостоился звания утописта после того, как с треском провалились их многочисленные почины и "революционные" преобразования).