43. Философия и диалектика научного мышления (по Платону)

Современная наука ушла далеко вперед в своих достижениях, позволяя обнаружить как явные, так и не вполне очевидные ошибки и заблуждения Платона. Они не бросаются в глаза по двум основным причинам. С одной стороны, вышеназванные произведения настолько крепко связаны между собой логически, что убеждают в своей достоверности и потому являются неповторимым примером концептуального мышления и анализа. С другой стороны, этому способствовал солидный запас знаний, которым обладал Платон, явившийся, по мнению современных философов, родоначальником объективного идеализма, объединившего в себе материализм древнегреческого философа Демокрита из Абдер (460-371 до н.э.), создавшего на основе атомистической доктрины своего учителя Левкиппа из Милета (500-440 до н.э.) целостную систему материального (реального) мира, состоящего из мелких частиц (атомов), с мысленным миром идей, по отношению к которому реальный мир чувственных вещей есть всего лишь отражение (тень) идеального (мысленного) мира первопричин, изначально и самостоятельно существующих в бестелесной (нечувственной) форме разного рода "эйдесов" (видов).

Подобное объединение, казалось бы, несовместимых по своей сути понятий чувственного (материального) и бесчувственного (нематериального) мира вещей и идей (мысленных образов) оказалось вполне возможным благодаря использованию нового метода научного познания, который первым применил Платон, назвав его диалектикой [<гр. dialektikë искусство вести беседу][1]. Этот метод позволяет рассматривать предметы и явления всесторонне, в непрестанном движении (развитии), в бесконечном разнообразии форм и во всей их сложности и противоречивости. Иными словами, "диалектический" метод познания позволяет раскрывать внутренние взаимосвязи между отдельными элементами неограниченного "множества" понятий и определений, чтобы в своей совокупности они приняли не "плоское", а "объемное" содержание "единого". Вот почему даже ошибочные, по современным меркам, воз-
зрения Платона оказалось не так то просто опровергнуть. Вполне вероятно, именно поэтому философы поступили гораздо проще. Они объявили "совершенное" государство Платона утопией (несбыточной мечтой) и в связи с этим не стали рассматривать его по существу. За этой ошибкой, не учитывающей реальное по своей сути содержание идеи совершенного государства, немедленно и автоматически последовала вторая, приведшая к тому, что ученые, включая тех же философов, так и не смогли даже для самих себя уяснить теоретически и освоить практически методологические особенности диалектики концептуального мышления и анализа.

По своей сути этот метод достаточно прост, ибо исходит всего лишь из того, чтобы рассматривать явления ("блага", по Платону) в их внутренней взаимосвязи. Если таковые установлены, то концепция приобретает логическую стройность и непротиворечивость. Однако по содержанию этот метод с практической точки зрения реализуется достаточно сложно, так как предполагает выполнение вполне определенного ряда требований, обеспечивающих целостную сущность самой концепции. Общее изложение этих требований Платон дает в седьмой книге, "Государства", которая начинается с описания загадочной "пещеры", представляющей собой символический образ человеческого бытия в его взаимодействии с познанием окружающего мира. В пещере находятся люди. Они сидят спиной к свету. Между светом и людьми проходит дорога, огражденная стеной, по которой движутся другие люди, несущие различную утварь (статуи, всевозможные предметы, изображения живых существ и т.д.) так, что на стене пещеры видны только тени, сопровождаемые различными звуками, как в кукольном театре теней. Узники пещеры дают видимым теням соответствующие названия, принимая их за истину. Когда же какого-нибудь узника заставляют встать, повернуться к свету, чтобы он мог увидеть при ярком сиянии не тени, на которые смотрел раньше, а сами вещи, то этот человек оказывается в весьма "затруднительном положении". С одной стороны, "он мог бы обрести правильный взгляд" на суть "подлинного бытия". С другой стороны, не выдержав "яркого света", узник может отвернуться "к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают… Тут нужна привычка, раз ему предстоит увидеть все то, что там, наверху. Начинать надо с самого легкого: сперва смотреть на тени, затем – на отражения в воде людей и различных предметов, а уж потом – на самые вещи".

Философы истолковали этот образ по-своему, придав ему суть идеализма, граничащего с непознаваемостью окружающего мира, хотя на самом деле символ пещеры говорит о том, что люди, обладающие практическим опытом, должны вникать в "подлинность" предметов, чтобы ясна была "причина всего того, что этот человек и другие узники видели раньше в пещере", то есть практика должна в обязательном порядке подкрепляться теоретическими обобщениями. Именно таким образом совершается "восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, – это подъем души в область умопостигаемого", где "идея блага – это предел, и она с трудом различима, но стоит только ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она – причина всего правильного и прекрасного".

Таким образом, первое основное и главное требование диалектики при разработке и формировании концепции заключается в том, что людям помимо практического опыта необходимо принимать во внимание теоретическую сущность явлений. Без этого никакая концепция не может иметь реального смысла и, следовательно, конкретного (уже с практической точки зрения) содержания. Иными словами, концепция должна давать не поверхностное ("подражательное"), а сущностное ("истинное") описание предмета исследования, постижение которого сопряжено не только с чисто теоретическими сложностями самого научного анализа. Платон устами Сократа, в частности, предупреждает, что следование этому требованию сопряжено и с некоторыми моральными трудностями. Во-первых, если бывший узник снова вернется к своим товарищам в "пещеру", то есть в область практического бытия, то его глаза снова будут "охвачены мраком при таком внезапном уходе от света Солнца". Во-вторых, ему "пришлось бы состязаться с этими вечными узниками", которые могут не согласиться с его выводами и будут утверждать, что "из своего восхождения он вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь". В-третьих, в компании узников он будет казаться смешным до тех пор, "пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут" снова к темноте, то есть к невежеству. И наконец, возникает далеко не риторический вопрос: если "кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?" История неоднократно подтверждала практическими примерами вероятность именно такого исхода спора между теоретиками и приверженцами установившихся правил и канонов человеческой жизни. Смерть Сократа стала первой, но не последней жертвой, обагрившей своею праведной кровью алтарь науки и человеческих знаний.

Второе требование диалектики обязывает исследователя обнаруживать суть явления ("блага") и, не вдаваясь в перечисление мелких подробностей, раскрывать "единство во множестве", а не наоборот. По этому поводу Платон в десятой книге "Государства" приводит довольно простой пример. В мире вещей существует множество кроватей и столов, "но идей этих предметов только две – одна для кровати и одна для стола". Современная статистика, как отмечается в первой книге настоящего исследования, называет такое объединение предметов, родственных по смысловому содержанию, методом семантической группировки показателей. Платон, правда, придал этому примеру более сложное содержание, предположив триединую форму существования кроватей и столов. Первая форма в качестве идеи (мысли) имеет божественное происхождение и потому является наиболее совершенным образцом. Вторая форма присуща изделию плотника и представляет собой всего лишь "смутное подобие подлинника", то есть божественной формы. Третья форма создается художником и потому есть не что иное, как некое "подражание", не раскрывающее внутреннее содержание ни стола, ни кровати, то есть художник, стремясь "воспроизвести действительное бытие", на самом деле создает "только кажимость", в связи с чем "живопись – это воспроизведение призраков".

Эта трактовка приведенного примера понадобилась Платону только для того, чтобы подчеркнуть особую и специфическую роль искусства, представляющего собой "подражание подражания идеи", то есть эйдоса (бог создает идею, мастер – подражание этой идее, а художник – подражание подражания самой идеи). В настоящем исследовании философские тонкости подобного рода не имеют существенного значения и потому соответствующие высказывания Платона трактуются более приземленно в той мере, в какой человек совмещает в себе функции бога по созданию идей, существующих вроде бы вне человека (по Платону), но изобретаемых все-таки самим человеком, который в этой связи является одновременно создателем (демиургом) как самих идей, так и соответствующих предметов в их чувственно-материальной (вещной) форме.

Такая постановка вопроса позволяет привести более сложный пример по этому поводу. Платон в "Государстве" приводит пять видов государственных систем: совершенное государство (просвещенная монархия или аристократия), тимократия, олигархия, демократия и тирания, – чтобы показать процесс эволюции одного государственного строя к другому. Аристотель, критикуя Платона, разделил эти государственные системы на многочисленные подвиды и в итоге не только запутался в созданном множестве государственных систем, потеряв при этом идею их эволюции в пространстве и времени, но и закончил исследование рекомендациями по сохранению устойчивости каждой из этих систем, хотя главной целью исследования, начатого Аристотелем, было определение "наилучшего" государства. Отсюда вытекает третье требование диалектики, подразумевающее установление сущности явления ("блага") не самого по себе, а для того, чтобы в сочетании с другими явлениями можно было описать процесс изменения и развития (эволюции) всей совокупности рассматриваемых явлений. В этом случае исследователь, раскрывая внутренние связи между отдельными элементами "множества", добивается того, чтобы явление ("благо") принимало не "плоское", а "объемное" содержание "единого".

Четвертое требование диалектики предполагает обнаружение количественных пропорций наблюдаемого явления, чтобы привести их к оптимальному ("гармоническому") виду. Первыми на необходимость решения этой проблемы обратили внимание пифагорейцы, члены религиозного союза, который основал Пифагор из Самоса (ок.580-500 до н.э.), древнегреческий математик и геометр. Исследуя свойства рядов чисел и плоских фигур, он пытался обнаружить в них сверхъестественное (мистическое) содержание, пригодное для практического использования с философ-
ской точки зрения. По этой части Пифагора вполне можно считать первым эконометриком в той мере, в какой он сумел найти такую область приложения математики, которая ни прямо, ни косвенно не связана с естественно-научными дисциплинами. Что касается магии чисел, то современные эконометрики в этом отношении нисколько не уступают самому Пифагору, пытаясь с их помощью найти такие функции, которые, являясь функциональной моделью "черного ящика", тем не менее описывали бы, по определению А. Маршалла, общие законы изменения спроса и предложения.

В этом отношении, как неоднократно отмечалось в настоящем исследовании, они совершают, ту же самую ошибку, что и пифагорейцы, на которую обратил внимание и Платон, когда, рассуждая о роли музыки как средстве воспитания, указал на "пифагорейцев, которых мы только что решили расспросить о гармонии. Ведь они поступают совершенно так же, как астрономы: они ищут числа в воспроизводимых на слух созвучиях, но не подымаются до рассмотрения общих вопросов и не выясняют, какие числа созвучны, а какие нет и почему". В переводе на язык современной терминологии это означает, что, используя методы эконометрического анализа, предполагающего неизвестный механизм изменения числовых рядов, невозможно установить подобно пифагорейцам, действительный смысл того или иного явления. Для этого, как отмечалось в предыдущей книге, необходимо использовать, с одной стороны, методы структурного анализа, а с другой – комбинированные структурно-функциональные модели (рис.45.5), отражающие не только внешние признаки, но и общую сущность и содержание ("общие вопросы") самих экономических явлений, что обеспечивает установление таких структурных связей ("отношений") и функциональных зависимостей между явлениями, которые позволяют находить оптимум ("гармонию") для количественных параметров их развития.

И наконец, завершающее пятое требование диалектики концептуального анализа предполагает, по Платону, формирование и четкую формулировку главной цели исследования. С этой точки зрения вряд ли обоснованными будут выглядеть современные концепции, насчитывающие, как отмечалось в предыдущей книге, десятки и сотни целей и не имеющие среди них ни одной главной, ради достижения которой совершается реформирование экономики, например Украины, в процессе которого меняются и цели, и конечные результаты, а также уровень приоритетности и того и другого.

Забегая несколько вперед, буквально одним штрихом отметим, что Платон, руководствуясь требованиями разработанного им метода диалектического подхода к анализу социально-экономических явлений, поступает в полном смысле слова наоборот и выбирает одну-единственную цель исходя из того, что "если изучение всех разобранных нами предметов доходит до установления их общности и родства и приводит к выводу относительно того, в каком именно отношении они друг к другу близки, то оно будет способствовать достижению поставленной нами цели, так что труд этот окажется небесполезным. В противном случае он бесполезен" постольку, поскольку тот, "кто не в силах с помощью доказательства определить идею блага, выделив его из всего остального; кто не идет, словно на поле битвы, сквозь все препятствия, стремясь к опровержению, основанному не на мнении, а на понимании сущности; кто не продвигается через все это вперед с непоколебимой уверенностью, про того, раз он таков, ты скажешь, что ему неведомо ни самое благо, ни какое бы то ни было благо вообще, а если он и прикоснется каким-то путем к призраку блага, то лишь при помощи мнения, а не знания".

Именно в этом заключается самая суть диалектики и вот почему, по образному сравнению Сократа (а точнее – Платона), "диалектика будет у нас подобна карнизу, венчающему все знания и было бы неправильно ставить какое-либо иное знание выше нее: ведь она вершина их всех" (в "Анти-Дюринге" Ф. Энгельс, не ссылаясь почему-то на Платона и ставя в пример только Гегеля, расширил содержание диалектики, превратив ее в диалектический материализм, в связи с чем Платона можно назвать родоначальником не столько "объективного", сколько диалектического идеализма, но это уже особая тема для отдельного разговора).